Постепенно небо затягивалось тучами, но я надеялся, что к вечеру вернусь из Вроцлава домой. Соберу только дополнительные сведения о личности Посла, виновного теперь уже в двух убийствах.

Вскоре я поднимался по лестнице Почтового музея. Он оказался скромнее, нежели я предполагал, и занимал всего две большие комнаты, теснимый со всех сторон какими-то организациями.

Директора на месте не оказалось.

– Он обедает,  – объяснила симпатичная женщина, занятая чаепитием.  – Вот-вот должен прийти. Может, вы пока посмотрите экспонаты?

Волей-неволей пришлось осматривать музей, я познакомился с таблицами и документами, посвященными четырехсотлетию польской почты. Осмотр экспонатов не являлся целью моего посещения и даже нагонял тоску. Но иного выхода не было. Неожиданно я обратил внимание на один экспонат.

Это был акт о предоставлении Просперу Провану, кажется в 1558 году, привилегии почтовых перевозок между Венецией и древним Краковом, бывшим в те времена столицей. Был там и подлинный документ, подписанный Костюшко, об организации почты в полевом лагере Поланец во время восстания. За стеклом одной из витрин лежали карты старинных почтовых трактов и станций вместе с расписаниями поездок.

Я задержался перед старинной книжечкой, озаглавленной-«Наука игры на рожке для почтальонов». Удивил меня пожелтевший документ с печатью Учредительного собрания Франции. Внизу видна была подпись: «Ж. Гильотен». И дата сходилась. Это был тот самый профессор анатомии, который изобрел машину для отсечения голов, а потом занялся организацией почтовых перевозок в революционной Франции. Его патент неизвестно какими судьбами очутился среди вроцлавских экспонатов!

Когда я переходил к маркам, ко мне подошел пожилой седеющий мужчина, похожий на научного работника или библиотекаря.

– Мне сказали, что вы ждете директора. Это я,  – представился он.

Здороваясь, мы остановились у старой картины: четверка почтовых лошадей с трудом тянула нагруженный дилижанс; слева был виден дорожный столб Польского королевства, справа, в перспективе, широко простирались поля.

– Меня интересует история подделки этой картины.

– Да-да, помню,  – ответил директор.  – Когда-то нам пытались продать фальшивую картину, правда довольно удачную копию. Принес картину один человек, он даже рассердился, когда я отказался купить ее.

– Потом этот человек попробовал счастья в Национальной галерее?

– Да… Но, хоть убейте, после стольких лет я не могу вспомнить, кто это был, как его звали и откуда он.

– Может, этого человека помнит кто-нибудь из ваших сотрудников, работавших с вами еще в то время в Варшаве?

– Знаете, наверно, да…

Во мне затрепетала надежда.

– Я дам вам адрес одного человека,  – продолжал директор,  – он живет в Варшаве. Кроме него, никто с этим делом не соприкасался. Расспросите его, он работает начальником сорок первого почтового отделения…

Путеводная нить, по которой я шел, внезапно оборвалась.

Расспрашивать о После во вроцлавском музее было бессмысленно. Больше всех знал о нем начальник сорок первого почтового отделения и сотрудница, с которой я сегодня утром познакомился.

В момент, когда я предполагал, что «Дилижанс» расширит наши сведения о После, круг опять неожиданно замкнулся, а я почувствовал себя так, будто внезапно свалился в пропасть.

– Я вижу, подлинный «Дилижанс» произвел на вас впечатление,  – усмехнулся директор.  – Ведь, правда, есть на что посмотреть? Разве можно сравнить эту картину с «Дилижансом» на серии бельгийской филателистической выставки 1935 года, на чехословацкой серии, на марках Германии и Саара, на французской марке «Journal du Timbre», на американской марке «Overland Mail»? Думаю, что с нашим «Дилижансом» может сравниться только «Royal Mail of Nighteenth Century», австралийская марка коричневого цвета номиналом три с половиной цента.

Директор рассказывал о вещах, несомненно, интересных, но не говорил ничего, что было бы для меня ново.

• » – Твой старикан звонил,  – приветствовала меня мама, когда…
• » – Не обижайтесь на меня, капитан, за мой скептицизм при нашей первой встрече,…
• » – Превосходно!  – сказал мой шеф, выслушав утром доклад о проведенной…
• » Я протянул ему ключи от камеры. Позванивая ими, НД…
• » ( Я стоял, прижавшись к забору, метрах в пятидесяти от виллы и от…
• » Мои первые дрезденские впечатления были довольно удручающими.…
• » – Это даже любопытно,  – разглагольствовал НД.  – Но если бы дело шло о…
• » – За неделю до несчастья, до того, как моему мужу сделали смертельный…
• » Я стоял перед великолепным зданием аэропорта в Рузыне, под…
• » – Почему вы считаете, что… именно через сорок пять минут? – Потому…
• » – Знаешь, была не была,  – сказал мне в машине НД, когда…
• » – Это ты, Олесь? Привет, как дела? Я слушал его разговор с хирургом, доктором…
• » – Ну, ясно ведь тебе говорю: Аль. Это якобы сокращение от Аль…
• » – Эта коллекция была наиболее полной. В нее входили даже…
• » Следующий день начался у меня с проверки состояния здоровья наследницы. Несмотря…
• » Когда мы подъехали к вилле, солнце уже садилось. По асфальтированному шоссе,…
• » – Полного комплекта в Польше вы не достанете,  – ответил он.  –…
• » Собеседники переглянулись, затем окинули меня оценивающим взглядом. – С…
• » – Из Эрфурта,  – продолжала вдова.  – Он хотел взамен дать «Десять краковских…
• » Билет удалось достать, и через несколько минут мы мчались к вокзалу.…